М. В. Ломоносов
Горные сооружения, создающие сложный рельефный рисунок на земной поверхности, всегда связаны со строением земной коры, причем, как мы видели в первой главе, нередко на всю ее толщину. Горы — одни из ведущих «персонажей» в истории земной коры.
Для создания таких гигантских скульптур, как горы, так же, как и в ваянии, необходимо извлечение из земных недр каких-то каменных блоков, глыб или, когда речь идет о целых нагорьях и горных странах, образование обширных выпуклостей земной коры. Эту работу выполняют знакомые нам тектонические силы, вызывающие в приповерхностных частях коры преимущественно хрупкие деформации. Именно ими и осуществляется выламывание из земной коры относительно монолитных глыб по ограничивающим их трещинам разломов, из которых многие рассекают кору на всю ее толщину и уходят глубже, в мантию. Разумеется, подобная работа совершается медленно, в масштабах геологического времени. Выдвинутый над окружающими пониженными пространствами блок земной коры (либо огромная выпуклая складка) тут же, с первых моментов возвышения над окружающей местностью, подвергнется снаружи «скульптурной» обработке различными внешними силами, преимущественно текучими водами, которая затем и будет продолжаться сотни тысяч и даже миллионы лет. За это огромное время может случиться, и не раз, что наш блок земной коры еще несколько поднимется, или опустится, или наклонится, или, наконец, сдвинется куда-то в сторону. Среди внешних геологических «деятелей», которые уже раньше трудились над созданием рельефного рисунка гор и которые порождены атмо- и гидросферой, то есть лучистой энергии Солнца, это вызовет обязательную перестройку. Может случиться, что различные «агенты климата» — вода, лед, воздух, а также органический мир изменят прежнее направление своей работы, а некоторые даже выйдут из игры, уступив место другим, что обычно бывало связано с изменением климата, чутко реагирующего на каждое существенное поднятие земной коры.
Облик форм рельефа определяется материалом. Он крайне разнообразен, как разнообразны геологическое строение разных районов и составляющие их горные породы. Почти всегда сказывается и форма отдельных геологических тел (пластов, жил, нагромождений вулканических продуктов, различного вида и размера внедрений глубинного магматического материала) и способ их залегания: для слоистых толщ, например, наклонное или горизонтальное залегание, складки и разломы. И природа, создавая рельеф земли, также пользуется, в зависимости от материала, как бы разной техникой. В одном случае из твердых и крепких пород будут создаваться формы выточенные, вырезанные (геологи говорят, денудационные, то есть открытые, обнаженные); из рыхлых пород, состоящих из не связанных друг с другом обломков, например, песка, создаются как бы лепные формы (аккумулятивные, у геологов), наконец, из расплавленных масс — вулканических лав — образуются различной формы отливки: потоки, покровы, купола и т. д. О них речь впереди.
На Земле существует совершенно особенный класс форм рельефа. Они появились недавно, в наш технический век, и становятся все более распространенными. Это «изделия» рук человеческих или созданных ими же машин, которые ничего общего не имеют с искусством скульптуры, но в то же время являются искусственными формами рельефа. Это громадные, часто глубокие эксплуатационные, например, угольные карьеры, открытые разрезы, каналы, искусственные площадки и террасы на склонах, отвалы шахт и других горных выработок, воронки взрывов, выемки и полувыемки дорог и многое-многое другое, то есть формы техногенного, или, как часто говорят, антропогенного рельефа. Подобных искусственных форм рельефа на Земле становится все больше, увеличиваются их размеры, а тем самым и значение в ландшафте не только равнин и холмистых стран, но и гор. Связанные с этим явлением весьма сложные проблемы имеют все более возрастающее значение в жизни человечества. Но это особая тема.
Еще недавно в геологии и географии было принято разделение гор на три типа по способу их образования, хотя каждый из этих способов был далеко не достаточно изучен как сам по себе, так и по связи с другими механизмами образования гор. Выделялись прежде всего горы тектонические, обязанные вздутиям земной коры, или выжиманию снизу пластичного материала (как он мог предварительно оказаться в земной коре — мы увидим ниже), или подъёму вверх целых блоков земной коры по.вертикальным трещинам расколов — все это под влиянием внутренних (эндогенных) сил Земли. В соответствии с такими механизмами различаются и по сей день горы сводовые, сводово-глыбовые, глыбовые и складчатые, возникшие в результате смятия в складки пород. Ко второму типу относились горы вулканические, созданные подъемом к земной поверхности горячего глубинного, жидкого или полужидкого материала и его накоплением на месте выхода. Так создавались величественные вулканы, например, Ключевская сопка на Камчатке, Фудзияма в Японии, Килиманджаро в Восточной Африке. К третьему типу относили горы эрозионные, образованные расчленением глубокими речными долинами приподнятой над окружающей местностью выровненной поверхности. Позже догадались, что эта самая приподнятость над окружающей местностью могла произойти только при активном вертикальном поднятии какой-то части земной коры под влиянием тектонических сил, а потому эрозионные горы — только некоторый частный случай гор тектонических, когда поднятие было одинаковым на большой площади, плоским и, так сказать, бесструктурным. В Средней Сибири такие горы очень широко распространены.
В настоящее время приведенная классификация гор может быть принята в основном как дань истории науки. На самом деле повсеместно при образовании гор в большей или меньшей степени действуют все механизмы: тектонический, вулканический и эрозионный. Однако и понимание работы этих механизмов углубилось и расширилось. Все это мы увидим, рассматривая строение монголо-сибирских гор и характеризуя роль каждой из геологических сил в их создании, геологической истории в современном облике.
А теперь познакомимся кратко с историей взглядов на эти самые горы. Дело в том, что они выбраны в нашей книжке из числа других гор и горных стран вовсе не только из «сибирского патриотизма». Совсем нет. Изучение рассматриваемых здесь гор внесло очень большой вклад в науку о Земле. И этот вклад продолжает умножаться.
Уже говорилось о том, что для суждения о происхождении гор очень важно знать самый геологический материал, горные породы, которыми горы сложены. Если это слоистые осадочные породы, пусть и собранные в складки, но легко узнаваемые при сравнении с современными отложениями (так в глинистых сланцах нетрудно узнать бывшие глины, в песчаниках — окаменевшие пески, в конгломератах — гальки, сцементированные каким-нибудь веществом) и вдобавок содержащие остатки растений и животных, близких к современным, то можно безошибочно говорить, что сами такие горы образовались сравнительно недавно. Если же горы составлены метаморфическими, когда-то осадочными породами, но измененными почти до полной неузнаваемости и, значит, побывавшие на больших глубинах Земли с их высокой температурой и давлением, то это говорит скорее в пользу древности гор. Говорит, но не решает вопроса однозначно. Нужно знать еще многое. Как правило, горы как высокие участки земной поверхности, как надстройки над равнинами, геологически относительно молоды. Но здесь бывают разные вариации. Или, как говорилось выше, горы поднялись над равнинами действительно недавно и в данном месте впервые, или на месте когда-то здесь бывших и постепенно «сточенных» гор, как следствие их возрождения. Такие вопросы возникли еще в конце прошлого века перед первыми исследователями сибирских гор, прежде других перед Иваном Дементьевичем Черским и Владимиром Афанасьевичем Обручевым. Оба столкнулись с таким фактом: почти повсеместно на пути их маршрутов горы оказывались сложенными очень глубоко измененными метаморфическими и изверженными породами, прямо свидетельствующими, по представлениям того времени, о их глубокой древности.
В конце прошлого века австрийский геолог Э. Зюсс совершил для своего времени настоящий геологический подвиг. Он собрал все доступные геологические данные по земному шару, изучил и обобщил их в трехтомном сочинении «Лик Земли», в котором нарисовал первую, еще, конечно, несовершенную геологическую картину мира. Черского в то время уже не было в живых, а Обручев, переписываясь с Зюссом, сообщил ему о большой древности горных пород и самих гор Южной Сибири, подав, таким образом, мысль о какой-то особой их «биографии». Так родилась идея Черского—Обручева—Зюсса с «древнем темени Азии», о древнейшем материке, остававшемся сушей в течение последующих геологических эр, глубоко размытой, к краям которой подступали древние моря, но были не в состоянии покрыть ее своими водами. Их осадки, собираясь в складки, причленялись к «древнему темени» и таким образом постепенно создали весь Азиатский материк. Благодаря крепости, устойчивости слагавших «древнее темя» горных пород и устойчивой тенденции к поднятию оно сохранило свой горный рельеф, который, конечно, временами подновлялся. Отсюда возникли термин В. А. Обручева «возрожденные горы», а также предложенное им понятие о нестектонике, то есть новейшей тектонике,— и молодых, преимущественно вертикальных движений земной коры, создавших молодые горы из того же старого материала.
Идея «древнего темени» Азии долго пользовалась научным авторитетом, но потом подвергалась существенным поправкам, в то время как понятия «возрожденные горы» и «неотектоника» прочно вошли в науку. Так, благодарный предмет исследований, сибирские горы, и талант их первых исследователей сказались на общем развитии геологии.
Не менее велик вклад в науку о развитии земной поверхности политического ссыльного И. Д. Черского, самоучки, человека большого научного таланта. Он был предшественником В. А. Обручева, жил в то время, когда наука еще в большой мере находилась в плену метафизического мировоззрения, когда идея изменчивости, историчности всех явлений природы сводилась, в лучшем случае, к признанию внезапных перемен (катастрофы Ж. Кювье) или крайне медленных непрерывных и только количественных изменений (Ч. Лайель). Наблюдая процессы образования долин и склонов в горах Восточной Сибири, Черский, первый в мировой науке, пришел к признанию историчности рельефа, его непрерывных, но неравномерных изменений, о смене «спокойных» периодов периодами ускоренного развития, то есть, говоря языком нашего времени, идущим от американского ученого В. Дэвиса,— к учению о циклах развития рельефа, о присущих этому развитию закономерностей.
Наконец, как мы увидим ниже, исследования сибирских и ееверо-монгольских гор привело к очень важным выводам о происхождении, если можно так выразиться, об активной роли в жизни горного рельефа глубоких впадин, находящихся среди обычных гор и носящих по этой причине названия внутригорных, или ыежгорных. Примером их является впадина Байкала. Таковы и Минусинская котловина, котловина Больших Озер в Монголии и др. И здесь важно обратить внимание читателей на то, что происхождение и развитие гор, то есть положительных форм рельефа, неизбежно и закономерно связано с происхождением и развитием отрицательных форм — впадин. Причем каждая такая крупная впадина указывает на изменение под ней строения, а то и толщины земной коры.
Итак, образование гор и соседствующих с ними впадин — общий, во многом единый процесс, тянущийся сотнями тысяч и миллионами лет. И совершенно очевидно, что знание жизни гор, знание их геологической истории — это вовсе не оторванная от жизни людей, как говорят, чисто познавательная, академическая задача. Прошлое гор определяет и полностью объясняет их настоящее, связанное с проявлениями стихийных сил и возникновением подчас драматических ситуаций. Через горы, а местами в тоннелях сквозь них идут существующие и строящиеся железные дороги, шоссе, линии электропередач и т. д. Горные районы осваиваются для развития промышленности, для жизни и работы людей в новых городах и поселках. Вспомним, к примеру, нашу БАМ. В горах создаются и будут создаваться наиболее мощные гидроэлектростанции. Укажем здесь на уже построенные Саяно-Шушенскую, Нурекскую. Вот насколько все это важно даже в самом общем случае.
А наш случай особый, потому что сибирские и северо-монгольские горы не просто спокойно живут, так сказать, прозябают, ка самом деле их жизнь очень напряжения, активна, содержит в себе еще много тайн и скрытых до времени угроз, к которым следует готовиться и некоторые необходимо в какой-то мере предвидеть. Об интенсивной внутренней жизни земной коры свидетельствуют прежде всего землетрясения.
Сибирские и слитые с ними воедино монгольские горы несут в себе отпечаток глубокой древности, и в то же время они очень молоды. Как понимать эти выражения во всей их научной полноте, а не только в образном сравнении с теми состояниями, которые свойственны живым существам с течением времени? На месте монголо-сибирских гор крупные возвышенности существовали еще в глубокой геологической древности, многие миллионы лет тому назад, затем они медленно разрушались, исчезали, оставляя каждый раз какие-то следы своего существования, а затем возникали опять, конечно, в новом облике, в иных очертаниях. Те горы, какие мы видим перед собой сегодня, возникли в геологическом смысле совсем недавно — самое большее 2—3 млн. лет назад, а в отдельных частях и того меньше. Вот почему мы можем говорить и о глубокой древности наших гор, имея в виду их местоположение, огромную предысторию, и об их относительной юности.
Задержимся на том, что наше зрительное, чувственное восприятие горного рельефа — его сложность, изрезанность, высота над прилегающим пространством — это одно, а высота над уровнем океана (абсолютная высота) местности — совсем другое. Понятие да и «чувство» гор целиком определяются контрастностью их вершин, их гребней по отношению к ложу долин, или предгорных низин, иными словами, — градиентом высот, исчисляемым превышением точек земной поверхности на единицу длины. Большие градиенты высот свойственны горным областям и их стыкам с пониженными пространствами, малые градиенты — равнинным областям. Так, поверхность платообразная, не имеющая горного рельефа, может находиться очень высоко над уровнем моря (плато Колорадо в Америке, плоскогорье Тибет в Азии) и, напротив, местность может обладать весьма выразительным, энергичным горным рельефом при сравнительно небольших высотах над уровнем моря (горы архипелага Шпицберген, Тункинские гольцы в Прибайкалье, за свое грозное величие именовавшиеся в прошлом веке Альпами). Значит, самое главное в горах — глубина расчленения общей массы гор долинами и одновременно густота или теснота расположения тех же' долин в плане. То и другое и создает любимый нами горный ландшафт, который всегда вдохновлял поэтов, художников, в котором многие народы помещали своих богов.
О том, что высота местности над уровнем океана — это совсем не главная характеристика гор, показывает изучение рельефа дна мирового океана. Над самыми глубокими местами (абиссальными равнинами), лежащими на глубинах около 4000 м, поднимаются горы до 3500 м и более. Понятно, что высота таких подводных гор не имеет никакой связи с уровнем океана, а ведь рельеф дна морей непосредственно переходит в рельеф суши, в масштабах всей планеты он как бы замкнут сам ка себя, а раздел — уровень океана — только некоторый условный уровень отсчета, нуль, который, кстати, в течение геологической истории испытывал значительные вертикальные колебания.
Вспомним теперь, что наша привычка говорить о шарообразной Земле, о земном шаре — только привычка. Давным-давно известно, что наша планета сплющена на полюсах и соответственно несколько вздута по экватору — результат ее суточного вращения вокруг оси. Эту форму назвали эллипсоидом вращения, или земным сфероидом. Но ученые пошли дальше, показав, что истинная общая фигура Земли не совпадает ни со сфероидом, ни с реальной физической поверхностью планеты, если иметь в виду рельефную поверхность твердой земной коры. Геоид — урезенная поверхность, повсюду перпендикулярная направлению отвеса. Она совпадает с «негозыугценной» ветровыми, приливо-отливными и иными движениями поверхностью океана. Система идущих от моря в глубь суши каналов, если бы они могли быть прорыты, могла бы представить поверхность геоида на материках. Так же стоит ли исчислять высоту гор от поверхности геоида? Это значило бы вернуться к уровню океана как гипсометрическому нулю, исчисляя высоты со знаком плюс, а глубины со знаком минус. Но опять-таки горы на дне океана останутся горами не в отрицательном, а вполне положительном значении, так как мы будем судить о них не по глубине моря над их вершинами, а по высоте над прилегающими подводными равнинами.
Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что горы — это области земной поверхности, обладающие сложным и значительно (как вглубь, так и вширь) расчлененным рельефом и относительно возвышенные над прилегающими пространствами (условно для гор эту высоту принято считать от 300—500 до 1000 м. Возвышенности более низкие, но также значительно расчлененные относят к мелкосопочникам, или холмогорьям). Выходит, что горами проще всего называть надстройки над низменными пространствами, с которыми они стыкуются различным образом и от которых внешне отличаются сложным рассеченным рельефом.
Монголо-Сибирская горная система находится в глубине Азиатского материка, или, как принято еще говорить, на северной окраине Центральной Азии. Южная часть этой горной системы, лежащая в пределах Джунгарии и Монголии, относится уже к самой Центральной Азии, под которой подразумевают не столько геометрическую «центральность» (самый геометрический центр Азии находится в Кызыле, столице Тувинской АССР, где отмечен особым знаком), сколько географическое положение, определяемое большой удаленностью от морей, особым климатом, особым типом рельефа и пр. Центральная Азия — область, лишенная внешнего речного стока в океан, огражденная от ближайших морей высокими горными цепями, засушливая, в целом высоко поднятая над уровнем океана. Вместе с окружающими горами, в которых на их наружных, обращенных к океану склонах, находятся истоки крупнейших рек внешнего стока, Центральная Азия в старой научной литературе именовалась еще Высокой Азией. К северному сегменту Высокой Азии и относится Монголо-Сибирская горная система. Если очертить в плане ее подошву, то есть показать границу с окружающими пониженными пространствами, то мы получим сравнительно сложный контур, вытянутый в общем по широте, но с местными ответвлениями, «оттяжками» как в северо-западном и почти северном, так и в северо-восточном направлении. В целом эта огромная выпуклость земной поверхности имеет, следовательно, неправильную форму в плане. Если рассматривать ее границы в более крупном масштабе, то мы увидим, что местами они плавно закруглены и образуют выпуклые и вогнутые дуги, местами же близки к прямолинейным. Другое свойство таких границ — резкость перехода гор в одних местах в прилегающее пониженное пространство, а в других местах — плавные переходы между ними, занятые предгорьями в виде низких возвышенностей, ступеней, холмистых гряд. Разумеется, эта разница не случайна. Напротив, это одно из первых указаний на характер того геологического «механизма», который образовал горы.
С юга к Монголо-Сибирской горной системе примыкают обширные плоскогорья и равнины с их пустынными ландшафтами, а с севера, в восточной части Сибири,— Средне-Сибирское плоскогорье — это обширная страна, лежащая между средним — нижним течением Енисея на западе и хребтами Восточной Якутии на востоке. Средне-Сибирское плато, или плоскогорье, очень отчетливо, но не везде одинаково резко стыкуется с северными склонами Монголо-Сибирской горной системы.
Рассмотрим теперь в общих чертах внутреннее строение нашей горной системы. Оно довольно сложно, как сложен и внешний контур системы е целом.» Внутри этого контура мы найдем и отчетливо выраженные горные цепи, и линейно вытянутые хребты, отдельные, не очень ясно связанные с окружающими горами массивы, плоскогорья, скопления гор без ясно выраженной ориентировки по странам света и, наконец, предгорные и междугорные впадины, построенные более или менее линейно и орошенные горными реками. Если не принимать во внимание север Таймырского полуострова — горы Бырранга, а также хребты Восточной Якутии — Верхоянский и другие, непосредственно не связанные с Монголо-Сибирской системой, то мы увидим, что Северную Азию составляют, во-первых, Западно-Сибирская равнина, во-вторых, уже упоминавшееся Средне-Сибирское плоскогорье. Это две плоские страны, образующие как бы две ступени, стыкующиеся в направлении меридиана, приблизительно по долине Енисея, низкая западная и приподнятая восточная. Западная именуется Западно-Сибирской плитой, восточная — Сибирской платформой. Оба названия указывают на обширную, ровную, а то и плоскую их поверхность. Мощные тектонические горы отсутствуют и там, и там. Но их возраст различен. Свою устойчивость, малоподвижность и вследствие этого уплощеныость плита и платформа приобрели, покрывшись чехлом спокойно лежащих слоев осадочных пород в разное время. На платформе процесс образования чехла начался еще в самом конце протерозойской эры, в рифее, на плите — только в мезозое. Чехол платформы лежит на очень древнем рифейском и протерозойском фундаменте, повсеместно складчатом, состоящим из метаморфических пород, срезанных в основании чехла поверхностью древнейшей равнины. Чехол плиты лежит на фундаменте, состоящем из пород преимущественно палеозойского возраста. Там, где на юге платформа и плита примыкают к северным подножьям сибирских гор, фундаменты выходят на поверхность, и весь ландшафт сразу меняется, рельеф становится гористым. При этом может возникнуть мысль, что именно твердостью, крепостью кристаллических и метаморфических пород фундамента, вышедшего ка поверхность, можно объяснить все эти перемены. Но, оказывается, нельзя. Произошло резкое повышение самой поверхности фундамента, а чехол над ним постепенно или сразу исчез, причем мы его не найдем и дальше на юг, в глубине гор, во всяком случае в прежнем виде. Поскольку никакие внешние силы не могут объяснить эти факты, необходимо видеть в них результат действия глубинных, внутренних сил.
Рассматривая дальше северный контур гор, мы видим, что в одном месте, а именно в районе Иркутска, его линия сильно изгибается к югу, образуя как бы «залив» Сибирской платформы в глубь горы. Это место, да и само явление, как мы сейчас увидим, представляет особый интерес. «Залив», или «клин», платформы, суживаясь к югу, разделяет горы на два крыла, внутри которых подошва гор и внутренние хребты тянутся на северо-запад в одном крыле и на северо-восток — в другом. Произошел ясный перелом в строении гор примерно на 105-м меридиане. И если к западу от него простирание гор будет много раз изменяться (СЗ, С, В), то простираний на северо-восток мы почти не найдем, оно не будет определять плановый рисунок здешних гор (Саянских, Тувинских, Кузнецкого Алатау, Горной Шории, Алтая). Господствующее здесь северо-западное направление гор издавна называют саянским или восточно-саянским.
К востоку от Иркутска располагается северо-восточное крыло горного обрамления «клина» нашей платформы, которое называют Байкальским в честь оз. Байкал, вытянутого в этом направлении. В Байкальском крыле простирания северо-западные почти отсутствуют, а наряду с северо-восточными получают развитие широтные (3—В). Как бы обтягивая тугим обручем клин платформы в верхних течениях Ангары и Лены, здешние горы, сходящиеся в одной точке (исток Ангары), своим подковообразным рисунком дали Э. Зюссу повод назвать весь этот район Иркутским амфитеатром, что хорошо соответствует его форме не только в плане, но и в профиле. Против полукружья с сиденьями в древнегреческих амфитеатрах располагалась плоская сцена. В нашем случае это тоже довольно плоское и наклоненное на север так называемое внутреннее поле Иркутского амфитеатра.
Если мы теперь мысленно двинемся на юг вдоль Иркутского меридиана, то обнаружим, что и в Монгольской Народной Республике и во Внутренней Монголии его значение как некоей биссектрисы еще долго сохраняется. Только крутизна сходящихся орографических линий при движении на юг уменьшается, угол между ними расширяется и превращается в пологую дугу. Грубая симметрия в расположении гор по обе стороны Иркутского меридиана тоже меняется. На территории СССР, в Прибайкалье, лучше, мощнее развита восточная часть системы с ее байкальскими и близ-широтными простираниями, а в Монголии при движении к югу эта часть как бы слабеет, а лежащая напротив западная часть с ее саянскими и другими простираниями гор становится очень развитой и мощной. Здесь ее представляют нагорье Хангай, хребты Монгольского и Гобийского Алтая, Гобийский Тянь-Шань и Бэйшань.
Мы заняли внимание читателей особенностями планового расположения монголо-сибирских гор не для того, чтобы сейчас же ответить на все возникающие при этом «почему это так?» Многое здесь еще не разгадано или находит себе разное объяснение со стороны разных ученых. Но все же на некоторые из подобных вопросов мы постараемся ответить.
Обратим прежде всего внимание на вещественную (2875 м над уровнем моря) и Топографов (3044 м), хребты и кряжи расположены очень разнообразно, как бы беспорядочно.
Таким образом, общие, видимые в плане черты горного рельефа Алтае-Саянской горной страны показывают, что их внутреннее строение, то есть геологическое строение древних толщ горных пород, из которых эта страна построена, и новейшая структура, обусловленная новейшим горообразованием, создавшим ее современный облик, весьма различны в разных частях горной страны. В то же время нельзя не обратить внимание на то, что эта страна достаточно тесно (внешне — с помощью переходных орографических линий) увязана с соседними горными областями в единую систему.
Монгольский Алтай — система мощных хребтов, внутренняя геологическая структура которых определена складками и разломами, созданными з раннем палеозое. Они определяют северо-западное простирание хребтов. Южнее с некоторым переломом тянется Гобийский Алтай, геологическая основа которого сформирована в основном в среднем палеозое. И здесь легко заметить близкое соответствие простирания среднепалеозойских складок, древних, а также и позднейших разломов и почти широтной ориентировки Гобийского Алтая. В Алтае-Саянской области мы видим ту же картину, более того, видим ее везде, во всех частях Монголо-Сибирского поднятия. Если переступить в Восточный Саян, его ориентировка тоже соответствует основный! древним, палеозойским и допалеозой-ским, складкам, древним и молодым разломам. То же самое общее, всюду заметное соответствие главных линий рельефа и геологических структур видим мы и в Байкало-Становом крыле нашей системы с его северо-восточными и близширотными простираниями, в хребтах и межгорных впадинах Прибайкалья, Забайкалья, Хэнтзйского нагорья.
Нельзя, однако, и это противоречило бы действительности, считать, что древние складчатые структуры и древние разломы определяют до конца, абсолютно и без исключений, внешние кснгуры и общее внутреннее устройство нагорий и горных стран. Совсем нет. И в случае монголо-сибирских гор особенно. Горы эти повсеместно относятся к классу возрожденных, а возрождение их осуществлялось глубинными силами и деформациями земной коры, вызывавшими пологие, почти плоские, так называемые сводовые поднятия с большой площадью охвата. Пластические на глубине, эти деформации вблизи земной поверхности, обычно на глубинах менее 10 км, разрешались разрывами, преходившими как по старым разрывным швам, так и по новым направлениям, «по живому телу» в тех случаях, когда вектор новых глубинных сил не соответствовал направлению благоприятных скалывающих усилий. Направление такого вектора могло и может очень сильно отличаться от направления древнего силового поля. Тогда как бы незакономерно по отношению к внутренней древней структуре данного участка земной коры в ней возникают разломы и смещения горных масс, так сказать, дисгармонирующие с этой внутренней структурой. Так образуются тупые, «рваные» окончания, торцы, «обрезы» гор, контуры становятся угловатыми. Все это означает лишь, что плановые очертания гор подчиняются ограничениям, связанным как с основной, древней структурой их материала, так и с «наложенными» на эту структуру новыми, более молодыми деформациями, или, как чаще говорят геологи, более молодыми дислокациями. Но роль последних в горообразовании, особенно когда оно идет по пути возрождения, появления новых гор на месте старых, обычно совершенно особая. Молодые дислокации земной коры не просто влияют на внешние контуры и внутреннее строение горных стран, они создают, формируют их прямо и непосредственно. В более податливых или более благоприятно ориентированных к действию нового силового поля толщах горных пород усиливаются старые или появляются новые изгибы, из жестких неподатливых толщ в прямом смысле слова выкалываются блоки гигантских размеров. При общем поднятии и даже очень слабом изгибе сводовой части коры связь между такими отдельными блоками может быть очень ослаблена, и они будут двигаться относительно независимо друг от друга. Направление этого движения будет зависеть от разных причин. Во-первых, от направления сил, создавших общую сводовую деформацию земной коры, то есть сил вертикальных и направленных вверх. Во-вторых, от положения в пространстве поверхностей и плоскостей трещин разломов, ограничивающих блоки,— вертикального, наклонного в ту или иную сторону. В-третьих, движения блоков коры, формирующиеся из них горы, будут оставаться как бы под постоянным контролем поля силы тяжести. Возможна, например, ситуация, когда при дифференцированных близвертикальных перемещениях отдельные блоки будут «терять почву под ногами» и соскальзывать на какое-то расстояние вниз под влиянием их собственного веса. В природе все эти условия составляют разные комбинации, и в итоге кинематическая картина горообразования по описываемому типу может быть очень сложной, запутанней, и разобраться в ней ка месте порой очень трудно.
Теперь коснемся еще одного важного вопроса — происхождения гор вообще. Во-первых, выяснено, что большая часть гор образуется сравнительно быстро — в единицы и десятки миллионов лет. Это полностью относится и к горам типа возрожденных. Если, образовавшись, горы перешли затем в стадию разрушения, и мы наблюдаем их именно в таком состоянии, то, значит, первоначальный механизм горообразования перестал работать. Впрочем, для такого вывода нужны веские основания — знание основных страниц летописи гор. Но вот кто же летописец истории гор и что такое сама такая летопись? Ведь горы с течением геологического времени, медленно разрушаясь под влиянием различных внешних сил, постепенно снижаются и могут, как мы видели выше, понемногу преобразоваться в холмистую страну, а если дело пойдет таким образом и дальше (а таких случаев в геологической истории Земли мы знаем немало), то и в волнистую равнину. Можно представить себе и такой крайний случай, да и не только представить, а прочитать о нем в той самой летописи, когда такая равнина, возникшая на месте как бы срытой до корней горной страны, будет затоплена морем, причем по мере затопления, то есть медленного перемещения береговой линии моря в глубь континента, прибой волн — почти непрерывно действующая сила — постепенно срежет все остатки прежних, так сказать, остаточных неровностей. И тогда на месте наших гор окажется морское мелководье с ровным, постепенно углубляющимся в сторону моря дном.
Что же дальше? Где та самая летопись, о которой мы только что говорили?
Геологи единогласно утверждают, что история Земли записана в камне, и отсюда идет образное выражение «говорящие камни». Более того, сейчас мы без всякого сомнения утверждаем, что история других планет тоже записана в их камнях. Прежде всего это относится к нашей соседке Луне. Вспомните, что образцы лунного грунта, доставленные на Землю космическими аппаратами, позволили установить не только более древний возраст пород, слагающих светлые лунные пространства, и более молодой возраст обширных лунных впадин, так называемых морей, но выяснить возраст всей Луны как планеты (более 4 млрд. лет). И было бы странно, если бы мы не сумели прочесть историю Земли, ее поверхности и, следовательно, гор с помощью множества разнообразных «говорящих камней», которые в наших руках. Так давайте попытаемся вместе прочесть в общих чертах историю какой-нибудь воображаемой, но совершенно подобной тем, что есть на Земле, горной страны.
Мы видели выше, что горы никогда не образуются из ничего. Они порождаются вертикальными силами того или иного происхождения, воздымающими земную кору над соседними пространствами. Если так, то уже первые обширные низкие выпуклые неровности Земли станут ареной действия разрушительных сил, питаемых энергией Солнца и действующих через разнообразные механизмы, заключенные в атмо-, био- и гидросфере. Земная кора в нашем примере будет продолжать медленно выпячиваться, а экзогенные силы — усиливать свою встречную разрушительную работу. Как установил знаменитый Вильям Дэвис: рельеф горной страны будет, если тектоническое поднятие прекратилось (хотя, конечно, только в идеале), постепенно проходить через разные стадии — от юности до дряхлости, снижаясь и меняя свой облик. Но снижение рельефа гор и изменение их вида — это ведь не только и не просто разрушение, но еще движение разрушенного материала со склонов всех и вся неровностей горного рельефа в виде обвалов, оползней, течений во влажном виде, осыпей, срывов и очень медленного, неприметного глазу повсеместного сползания даже на очень пологих склонах. Сила тяжести действует всегда и повсюду, и все дело в транспортной среде, увлекающей рыхлый материал вниз по склонам. Эту роль выполняют вода в твердом и жидком виде, воздух, прямое непосредственное падение вниз обломков, почему-либо лишенных опоры. Сущность явления проста: рыхлый материал создается из связных прочных пород силами выветривания. Становясь удобоподвижным {в виде обломков или растворов), он движется вниз тем или иным способом и наконец отлагается в подходящих местах на более или менее ровной поверхности. Все это легче наблюдать в реках: в верховьях они размывают горные породы, затем волокут их обломки вниз по течению (чем быстрее течение, тем более крупные обломки передвигаются — вплоть до крупных валунов) и наконец отлагаются в участках замедленного течения и в самых устьях рек. В последнем случае, если принесенный рекой рыхлый материал не захватывается другой лентой эрозионного конвейера — другой рекой или не попадает под власть береговых течений конечного водоприемника, в который впадают реки, то есть в озере или море, то весь принесенный материал сгруживается, образуя дельту. Очень большие реки (Волга, Лена, Миссисипи, Ганг, Нил и другие) образуют огромные дельты.
Мы остановились на этих вопросах, в общих чертах известных читателям, чтобы еще раз показать, что разрушение гор внешними силами включает в себя вынос из юр разрушенного материала и отложение его где-то за их пределами. Изъятие материала из гор с необходимостью завершается его накоплением в другом месте. А так как этот материал рыхл, подвижен, поступает и накапливается постепенно, то сам процесс его отложения ведет к образованию плоских или слабо волнистых пространств, то есть предгорных равнин. Перефразируя закон сохранения материи, можно сказать, что вещество гор, претерпевая трансформацию и перемещение на более низкие уровни, здесь не пропадает, а создает слои новых геологических напластований, выравнивает поверхность Земли и, следовательно, выполняет новую, другого качества, огромную созидательную геологическую работу.
Вот в чем заключается летопись истории гор. Каждый пласт, слой на предгорной равнине есть плоть от плоти и вещества, и рельефа гор. Рельефа потому, что только при наличии склонов определенной крутизны материал измельченных горных пород, подготовленный выветриванием, мог двигаться вниз по самим этим склонам, по руслам рек и выноситься за пределы гор. Вот почему слои щебней, галек, гравия, песка и т. д. (часто это тела небольшого протяжения в виде лепешек или линз, выклинивающихся и как бы замещающих друг друга, но в целом всегда залегающие одно над другим) можно с полным правом уподобить страницам геологической летописи. Ее нужно читать так Же, как и книгу, с начала к концу, то есть с самого низа накопившейся толщи слоев до самого верха. И в каждом слое опытный геолог найдет, пусть и очень малую, крупицу информации об истории гор — их росте, снижении, быть может, новом подъеме, новом снижении и т. д. Обо всем этом будут рассказывать толщина, строение слоев, их, как выражаются геологи, выдержанность по площади, крупность и окатанность обломков, характер слоистости и многое, многое другое.
Наши читатели вправе возразить, что ведь сток рек, их транспортирующая способность меняются даже в разные сезоны, тем более такие условия непостоянны в многолетнем разрезе, ибо сам климат подвержен большим, а то и радикальным переменам, как это было, например, в ледниковые эпохи. Читатели правы, все это верно. Но верно и то, что глубокие и длительные перемены в величине стока рек, изменения климата, доходящие даже до сильного похолодания и оледенения высоких частей гор, также оставят свои характерные следы в строении, мощности и составе предгорных накоплений, что они тоже войдут в летопись.
Разумеется, необходим немалый опыт и знания для чтения летописи гор по таким коррелятным, то есть соответственным, связанным с горным рельефом отложениям. В самой летописи всегда есть отсутствующие страницы — часть слоев обычно отсутствует из-за местного размыва и других причин. Нужно, наконец, найти места, где сами страницы летописи гор обнажаются на поверхности, где мы можем их видеть и читать. Все так, все верно. Но все же, пользуясь различными методами геологии, мы и в таких трудных случаях сможем разобраться хотя бы в главном — истории гор.
Таким образом, горы тоже имеют свою судьбу, и о ней мы можем узнать из геологической летописи. Все сказанное имеет силу для гор самого различного происхождения. Понятно, мы лучше знаем прошлое и настоящее современных гор. Можем отчасти предвидеть и их будущее. Счастливой, как и несчастливой, судьбы у гор не бывает, как ее не бывает вообще у всей так называемой мертвой природы. Но, коротко говоря, счастье — это ведь радость бытия. И если все же применить такую метафору, то самые «счастливые» — горы возрожденные, поскольку они, разрушаясь, через какое-то время вновь создаются на прежнем месте. Бытие их продолжается на новой основе и в новое время, подобно птице Фениксу, которая, по поверьям древних, сгорая, вновь рождалась из своего пепла.